Предыдущая часть сериала (если кто уже забыл) завершалась кадром из демонстрации карточного фокуса. Поэтому вполне логично с того же мотива начать новый, четвертый эпизод нашего «научно-мистического детектива в масштабе реального времени»…

Предыдущие части цикла Sci-Myst: (1) нмд-1; (2) нмд-2; (3) нмд-3.

Для зачина, такая вот цитата – о психологических хитростях в делах техничного введения публики в заблуждение:

«Пару лет назад я начал изучать карточные трюки, чтобы лучше понять структуру обмана. И поначалу казалось, что это невозможно, что люди не могут вестись на подобный трюк. Но практика показывала, что трюк проходит практически всегда. Чем больше же я входил в эту деятельность, тем больше поражался изощренности существующих карточных манипуляций, а также их наглости. Например, есть методы форсирования, когда подсовывается нужная карта, а у зрителя создается впечатление, что он сам выбрал ее случайно»…

О том, кто именно является автором данного пассажа и каков был научно-мистический контекст, в котором фразы звучали, речь пойдет ближе к концу. А непосредственно сейчас – рассказ о примерно тех же самых трюках и «методах форсирования» иллюзионистов, но только применительно к текущим новостям из жизни «твердой науки».

СТО ЛЕТ НАЗАД

Один из свежих номеров журнала Science за март 2015 (Vol 347, Issue 6226) посвящен большой и круглой дате – 100-летию со времени создания Эйнштейном его Общей Теории Относительности или кратко ОТО. В предисловии редакции к подборке статей на эту тему о важности достижения говорится примерно так:

К 1915 году Альберт Эйнштейн уже был знаменитостью. Его идея о неразрывно переплетенных пространстве и времени – о пространстве-времени – произвела революцию в физике и поразила весь мир. Ну а затем он опубликовал свой главный шедевр: краткую статью с описанием того, как искривленное пространство-время порождает гравитацию. И поныне, столетие спустя, эта «общая теория относительности» остается фундаментальной основой современной физики…

О том, что вовсе не Эйнштейн выдвинул «революционную и поразительную» идею о единстве пространства и времени, говорилось с подробностями в предыдущей части. Традиция замалчивать роль Германа Минковского сформировалась в науке довольно давно и ныне уже почти никого не удивляет. Аналогично, очень мало кто протестует, что всю заслугу выведения уравнений ОТО история приписывает Альберту Эйнштейну, хотя вклад Давида Гильберта в эту тему ничуть не менее значителен.

Но древним этим делам ныне уже исполнилось столетие, и здесь сейчас вряд ли есть смысл углубляться в подробности произошедшей несправедливости (тем более, что на данный счет написано немало исследований другими, куда более сведущими в предмете авторами). Зато определенно имеет смысл присмотреться к обзорным работам из новейшего номера журнала Science – о триумфальных успехах современной науки, которая благодаря инструментарию ОТО вывела человечество к потрясающим воображение рубежам в понимании природы и космоса.

Дабы стало яснее, какие именно конкретные результаты исследователей должны воистину потрясать изумленную публику, полезно задержаться на обзорной статье весьма авторитетного в мировой астрофизике ученого по имени David N. Spergel (в русских переводах фамилию светила обычно дают на немецкий манер, как Шпергель, однако ее владелец родился и всю жизнь живет в США, где даже Einstein произносят как АйнСтайн… отчего Спергел, вероятно, будет все же более естественно).

Для тех, кто слабо знаком с устоявшейся терминологией в современной физике, название обзора Спергела может показаться несколько мрачноватым: «Темная сторона космологии: темная материя и темная энергия» (http://www.sciencemag.org/content/347/6226/1100). Однако для всех остальных, кто уже привык, содержание статьи в целом выглядит вполне позитивно и даже, можно сказать, оптимистично.

Да и не о чем тут, собственно, грустить и печалиться. Для описания природы и истории вселенной в ее наиболее крупных масштабах разработана – на основе эйнштейновой ОТО – очень неплохая, сравнительно простая и компактная «стандартная космологическая модель», способная теоретически обосновать по сути дела любые из имеющихся экспериментальных данных и наблюдений астрофизиков.

Согласно этой модели, все, что есть в мире, появилось из ничего в результате Большого Взрыва и с тех пор разлетается все быстрее в разные стороны. В итоге же, на самых крупных масштабах, распределение материи во вселенной почти однородно, а геометрия пространства является плоской – как в школьных учебниках со времен Евклида…

Десятилетиями разрабатывавшие эту (бесспорно доминирующую в науке) модель, ученые согласны, в общем-то, что детище их в итоге получилось хоть и простым, но довольно странноватым. Ведь дабы вся эта «ясная» теоретическая конструкция работала, все равно приходится предполагать, что очень большая часть вселенной для нас остается полной загадкой, поскольку состоит из абсолютно ненаблюдаемых вещей под названиями «тёмная энергия» и «тёмная материя».

(У Спергела на данный счет, понятное дело, ничего не говорится, но) Можно только сожалеть, что физические явления и объекты, недоступные для изучения и регистрации стандартными методами, получили в науке общий эпитет «тёмные» (для кучи не хватает разве что «тёмных сил»). Но такова уж природа человеческая – все, что не контролируется и не удается понять, на подсознательном уровне представляется опасным и враждебным. Даже если это 95% окружающей нас природы, коль скоро на темную энергию расчеты отводят около 70% суммарной массы-энергии вселенной, плюс на темную материю еще примерно 25%. Цифры эти все время уточняются-корректируются, но по-любому для известных и «понятных» нам атомов и излучений остается крошечная доля не более 5 процентов.

Причем и эта доля вселенной понятной может называться лишь в кавычках и с очень сильными натяжками. Многие наверняка наслышаны, что две основополагающие теории физики – ОТО для космических масштабов и квантовая физика для микромира – категорически не согласуются друг с другом. Никак не стыкующихся мест там довольно много, однако самое вопиющее расхождение связано с космологической энергией «вакуума» или свободного от частиц материи пространства вселенной.

Если подсчитывать плотность этой энергии на основе уравнений ОТО (очевидно верных и прекрасно согласующихся с наблюдениями), то получается одна – весьма небольшая по величине – оценка. А если подсчитывать то же самое на основе квантовой теории поля (столь же очевидно верной и лежащей в основе Стандартной Модели физики частиц), то получается не просто гигантская величина, а число, для человеческого воображения вообще не поддающееся сравнениям с первым. На 100 с лишним порядков большее…

Если, скажем, размер элементарной частицы, вроде протона, представлять как примерную оценку размера всей нашей вселенной – то даже такая чепуха окажется в миллиарды и миллиарды раз, как минимум, приближением более точным, чем то сопоставление, что выдают в своих оценочных расчетах две самые лучшие, стандартные теории физической науки… Понятно, что этот результат вполне заслужил в науке собственное имя – «вакуумная катастрофа».

Любой человек, даже ничего не смыслящий в физике, вполне способен постичь и такую вещь. Если имеется карта местности, на которой 95% процентов обозначены как «неизвестно что», а про остальные 5% написано «может высокие горы, а может и глубокая трясина», то должно быть ясно, что это и не карта вовсе. А так – то ли шутка, то ли обман.

Но кто и зачем настойчиво подсовывает людям «вот это», выдавая свои трюки с формулами за научную картину мира?

Ведь ученые, конечно же, в массе своей народ честный. И большинство из них понимает, что ситуация с главными теориями в физике сложилась крайне неважная. Практически все согласны, что для преодоления кризиса остро требуются новые гениальные идеи. Или хотя бы тот недостающий компонент, который мог бы без противоречий объединить две хорошо работающие по отдельности, но в принципе не стыкующиеся друг с другом стандартные модели.

Однако пока, увы-увы, ни подобного рода революционных идей, ни столь желанного связующего чудо-компонента на горизонтах науки что-то все никак не наблюдается. Согласно общепринятому мнению, во всяком случае.

А если посмотреть на всю эту картину иначе – нестандартно? Предположив, что в научных кругах на самом деле уже довольно давно знают, как именно выглядит недостающий компонент. Или, выражаясь аккуратнее, в достатке хватает людей, которым по меньшей мере известен универсальный символ-ключ, ведущий к постижению этого компонента.

Вот только по причинам глубокого психологического (мистического, гностического) характера в коллективном под-сознании нашей науки стоит мощнейший блок не только на применение, но даже на простое упоминание этого символа.

А потому выявлять и извлекать данный ключ на поверхность надо терапевтическими методами психологии. Плюс аналитическими подходами криминалистики, ясное дело, коль скоро нужных сведущих людей для начала требуется еще отыскать – по их специфическим «следам»…

СТО ЛЕТ ВПЕРЕД

Благодаря крайне удачному (и вряд ли случайному) совпадению одно из нужных нам ученых светил проявилось само буквально тут же. И оказался им уже знакомый нам нобелевский лауреат Фрэнк Вильчек.

В первых числах марта 2015 Вильчек подготовил довольно необычный доклад по случаю 250-летнего юбилея Брауновского университета. Администрация одного из старейших в США университетов пригласила знаменитого ученого выступить на своем празднике с лекцией, в которой он рассказал бы аудитории о будущем науки – какой ему видится физика еще через 250 лет…

В принципе, профессор Вильчек любит подобного рода научно-популярные мероприятия, а потому приглашение он с удовольствием принял. Однако чуть позже, поразмышляв над темой доклада, отчетливо понял, что 250 лет – это все же чересчур большой срок для ответственного научного прогноза. А потому, как он выразился, пришлось «перенормировать задачу», преобразовав 250 в 100.

Достаточно подробный авторский конспект этого выступления можно найти на сайте ученого («Physics in 100 Years» by Frank Wilczek, 18 March 2015, http://frankwilczek.com/2015/physicsOneHundredYears03.pdf). Однако наше расследование – как обычно – интересует не столько содержимое этого файла, сколько то, что в него НЕ вошло. Хотя и имелось в первоначальной версии черновика – среди исходного набора слайдов к лекции.

Этот PDF-набор из семи десятков слайдов тоже можно найти в Сети (Physics in 100 Years. Opportunities and Challenges, http://bit.ly/1Gb9HSQ), свободно скачать и сравнить с содержанием итоговой версии доклада. И несложно увидеть, что практически все тезисы и картинки благополучно перекочевали из одного документа в другой – за единственным существенным исключением в виде слайдов номер 9 и 10. Которые в итоговом документе полностью изъяты, а в исходной версии выглядят следующим образом.

Интересно также, что именно к этим двум слайдам нет абсолютно никаких текстов или хотя бы пары слов для пояснения. Но из темы раздела, сопутствующих таблиц и всего контекста «объединения физики», в котором картинки фигурируют, нет абсолютно никаких сомнений, что это наглядная демонстрация еще одной замечательной симметрии в микромире частиц. Такой симметрии, которая в единую цельную структуру объединяет уже известные и хорошо изученные симметрии разных физических взаимодействий.

Безусловно интересно и то, что даже в этих слайдах Вильчек почему-то не захотел «собрать и склеить» представленную развертку в красивую цельную фигуру, носящую название додекаэдр (или dodecahedron). То есть правильный многогранник, состоящий из 12 равносторонних пятиугольников. Геометрическая фигура, известная человечеству с глубокой древности и согласно разным мистическим учениям лежащая в основе всего мироздания – от символа всепроникающего эфира до общей структуры космоса (подробности см. ТУТ).

И одновременно это такая структура, которую в своей лекции о будущем науки именитый докладчик собрался было вставить, но в итоге так и не решился – ни дать ее название, ни толком показать аудитории, как она выглядит. А в финальной версии доклада так и вообще выбросил любой намек на додекаэдр…

ТО, ЧТО НЕ УПОМИНАЮТ

Дабы сразу же стало яснее, что нащупанная в психологии ученых-физиков странность – это отнюдь не случайность, а устойчивая закономерность, желательно выявить аналогичные признаки и у других известных людей науки. Понятно, что задача не тривиальна – коль скоро надо отыскивать именно то, «о чем стараются не говорить».

Но затеянное расследование с самого начала несет в себе некий мистический дух присутствия «незримых сил», одни из которых, как известно, то и дело норовят помешать человеку в развитии, в другие, напротив, всячески помогают и направляют. И если быть внимательным, то помощь часто приходит в виде неслучайных совпадений и стечений обстоятельств, с подачи Карла Юнга носящих название Synchronizität по-немецки, Synchronicity по-английски, или «синхроничности» (синхронии, синхронистичности, или как-то еще, в русском языке термин до сих пор не устаканился).

Отличие «синхроний» от обычной синхронности в том, что это не просто (и вовсе не обязательно) одновременные события. Но события такие, которые хотя и не связаны между собой обычными причинно-следственными взаимоотношениями, однако вполне определенно и отчетливо демонстрируют взаимосвязи на других уровнях реальности, пока что наукой не освоенных. Люди беспечные, ленивые или ортодоксальные называют подобные вещи «случайностями». Ну а люди внимательные (а также сумасшедшие, куда ж без них) именно в синхрониях усматривают очень важные явления и закономерности, структурирующие всю нашу жизнь.

По этой причине имеются основания говорить, что этапы идущего здесь расследования – это наглядная демонстрация всевозможных синхроничностей и сугубо практических методов для работы с такого рода вещами. Если кому-то хочется считать это случайностями – да ради бога. Тогда это демонстрация того, что очень многие случайности на самом деле являются псевдослучайными закономерностями, а если уметь их отлавливать, то можно узнать очень много полезного. (Именно так, между прочим, грамотные специалисты-криптоаналитики вскрывают шифры.)

Короче, возвращаясь к трюкам, иллюзиям и подсознанию ученых, в качестве примера синхронии рассмотрим абсолютно никак не связанный с лекциями Фрэнка Вильчека почтенный российский журнал «Успехи физических наук». В февральском номере которого за 2015 год – практически одновременно с подготовкой доклада американским ученым – опубликована обзорная статья одного из патриархов мировой физики в области изучения плазмы, Вадима Николаевича Цытовича (УФН, 2015, 185:2, стр. 161–179, http://ufn.ru/ru/articles/2015/2/c/).

Работа эта довольно большая, носит предлинное название «О перспективах экспериментальных и теоретических исследований самоорганизованных пылевых структур в комплексной плазме в условиях микрогравитации», однако для следствия, ясное дело, особый интерес представляет то, что в нее НЕ попало – хотя по всему должно бы…

Но для начала, в любом случае, надо хотя бы кратко пояснить, о чем там вообще идет речь. И почему это важно.

Четвертое агрегатное состояние вещества, представляющее собой ионизированный газ, как известно, долго и трудно получало в науке свой «самостоятельный» статус. Скажем, Лев Ландау, виднейший советский физик и основатель  мощной теоретической школы, вплоть до конца жизни не желал видеть особенностей плазмы и отказываться от традиционных представлений о трех фазовых состояниях материи – в виде твердого тела, жидкости и газа.  Столь же упорно, кстати, Ландау отвергал – как псевдонаучную чепуху – идеи о детерминированном хаосе и самоорганизации в природе, на сегодня ставшие одной из самых плодотворных междисциплинарных областей в передовой науке.

Но дело это, впрочем, весьма давнее, и сегодня практически все уже согласны, что когда атомы газа разделяются на ионы и электроны, то получается действительно иное вещество – плазма – с собственной, очень интересной физикой. Потому что вместе с разделением атомов на отдельные заряды пассивный прежде газ-изолятор становится весьма активным проводником электричества с богатейшей динамикой процессов. Ну а самое, быть может, интересное в физике плазмы – это процессы самоорганизации чрезвычайно подвижного флюида в устойчивые вихри и струи, слои и более сложные структуры.

В силу ряда причин особый интерес исследователей последнее время вызывает изучение так называемой пылевой плазмы, которая от  плазмы  обычной отличается присутствием относительно крупных (в сравнении с размерами ионов) микрочастиц-пылинок. Вопреки  интуиции и стандартным законам физики, микрочастицы в очень активной среде плазмы не только не разлетаются хаотически в разные  стороны, а напротив, притягиваются друг к другу, образуя регулярные структуры с отчетливыми признаками самоорганизации. Типа, скажем, одномерных кристаллов-спиралей, по виду напоминающих молекулу ДНК и демонстрирующих способность к обмену информацией друг с другом… (Подробности см. ТУТ)

Кроме того, благодаря пылевым включениям, разнообразная динамика плазмы в определенных условиях позволяет наблюдать, как очень легкий и чрезвычайно подвижный флюид в рамках одного объема одновременно формирует структуры, по своим свойствам характерные для газа, для жидкости и для твердого тела. Подобная многоликость среды, можно напомнить, на рубеже XIX-XX считалась крайне озадачивающей и необъяснимой особенностью эфира. Для наглядности вот одна из иллюстраций, приведенных в свежем обзоре Цытовича.

Но и на этом аналогии между плазмой и эфиром далеко не заканчиваются. Исследователи обнаружили, что давние идеи теоретиков прошлого, пытавшихся объяснить феномены природы на основе концепции эфира, теперь хорошо работают для описания физики пылевой плазмы. Вот как, в частности, пишет об этом Цытович, упоминая Жоржа Луи Лесажа (1724-1803), швейцарского ученого-изобретателя, пионера электрической телеграфной связи и автора одной из первых теорий гравитации:

Силы притяжения (между пылевыми частицами в плазме) имеют сходство с моделью теневого притяжения Лесажа для гравитационных взаимодействий, возникающего из-за экранировки потоков несуществующего «эфира» на одну из взаимодействующих частиц другой, соседней, частицей. В отличие от модели Лесажа, забытой после создания теории относительности, в которой нет места эфиру, в пылевой плазме потоки совершенно реальны (это потоки электронов и ионов плазмы) и их эффективность сильно зависит от характерных размеров и эффективности взаимодействия потоков с частицами.

Тут же, к слову, нельзя не отметить, что стандартные для физики XX века пассажи о «несуществующем эфире, которому нет места в теории относительности» – это, мягко говоря, неправда и сильно укоренившееся заблуждение. Потому что в теории относительности нет места НЕПОДВИЖНОМУ эфиру (как особой системе отсчета). А вот для концепции подвижного и динамичного эфира, как показал отец квантовой физики П.А.М. Дирак еще в 1950-е годы, место не только вполне имеется, но и предоставляет массу возможностей для прогресса теорий, зашедших в тупик (подробнее см. ТУТ, раздел «Дирак неизвестный«).

Но здесь, однако, нас интересуют не общие вопросы теории, а вполне конкретные устройства для практических экспериментов с самоорганизацией пылевой плазмы. Среди наиболее перспективных конструкций подобного рода в обзоре Цытовича особо упомянута «квазисферическая камера Уве Конопки, поверхность которой состоит из пятиугольных сегментов, к противоположным сторонам которых могут прикладываться СВЧ-поля со сдвигом фазы между различными сегментами» (на картинке справа).

Единственного взгляда на аппарат Конопки достаточно, чтобы углядеть в «квазисферической камере» прекрасно известную всем форму додекаэдра. Но в статье Цытовича этого наиболее адекватного термина почему-то нет, а единственная ссылка на первоисточник выглядит довольно мутно – как «37. Konopka U, Report on Seminar of MPE (Garching: Max-Planck Institut für extraterrestrische Physik, 2007)». Или, в вольном переводе на русский, «Уве Конопка, Сообщение на семинаре MPE в германском Институте внеземной физики, Гархинг, 2007 год». Невнятность подобной ссылки означает, что никаких документальных материалов она за собой не имеет, поскольку это фактически устная информация, услышанная в аудитории.

Но коль скоро картинка имеется, то желательно все же добраться до источника, из которого она получена. И дабы сделать историю розысков с одной стороны покороче, а с другой еще более загадочной, осталось отметить, что некогда имевшиеся в интернете слайды презентации, сопровождавшие выступления Конопки того периода, в настоящее время почему-то пропали. А в статьях этого автора, выложенных на сайте ArXiv.org и рассказывающих об экспериментах их института MPE с пылевой плазмой, про квазисферическую камеру додекаэдрической формы тоже ничего не говорится.

Тем не менее, если искать настырно, то практически всё интересующее в Сети таки можно при желании найти и восстановить. В частности, нашлись и слайды Конопки 2007 года, а в них и большая картинка с тем же самым прибором, о котором упоминается в обзоре В.Н.Цытовича. Выглядит конструкция на слайде вот так:

Несложно увидеть, что аппарат его авторами так и назван: «Камера Додекаэдр». Гораздо сложнее объяснить, какого рода причины помешали воспроизвести это слово в журнале «Успехи физических наук»…

К фактам и иллюстрациям из содержательного обзора В.Н. Цытовича еще будет повод обратиться далее, а здесь – в качестве еще одного подтверждения «непроизносимости» проблемного слова – осталось привести характерную статистику публикаций во всемирной онлайн-библиотеке научных препринтов arXiv.org.

Если там в окошке запросов попытаться узнать, а сколько вообще за всю историю библиотеки (за четверь века уже, считай) учеными физиками было подготовлено статей со словом «dodecahedron» в названии, то выяснится поразительная вещь. Если не брать в учет пару исторических работ (о гипотезах про назначение артефактов-додекаэдров в эпоху древнеримской империи), то на весь физический раздел «архива» приходится всего лишь ОДНА СТАТЬЯ с таким словом в своем  заглавии: «CMB Anisotropy of the Poincare Dodecahedron», by R. Aurich, S. Lustig, F. Steiner. arXiv:astro-ph/0412569.

И что самое любопытное – внимание! – подготовлена она учеными из Института теоретической физики в германском городе Ульм… В том самом месте, где у Рене Декарта были удивительные видения, породившие всю его философию и теорию о роли эфирных вихрей в природе. И где впоследствии пришел в этот мир Альберт Эйнштейн.

Не менее любопытен и тот факт, что данная статья 2004 года – о признаках структуры «додекаэдра Пуанкаре» в строении глобальной геометрии космоса – построена на результатах анализа данных от научно-космического проекта WMAP, где одну из ключевых ролей играл уже знакомый нам авторитет астрофизиков по имени Дэвид Спергел.

И если в паре свежих историй, с Вильчеком и Цытовичем, тема додекаэдра исчезает как бы невзначай и без особого умысла, то в большой интриге вокруг данных WMAP наблюдается уже нечто иное. Абсолютно умышленное и форсированное навязывание научному сообществу такой картины, где признаков додекаэдра нет и не должно быть в принципе. Потому что иначе иллюзия не работает…

ПОНЯТЬ СТРУКТУРУ ОБМАНА

Историю о том, как в устройстве геометрии вселенной была сначала открыта компактная и замкнутая сама на себя структура под названием додекаэдрическое пространство Пуанкаре, а затем и очень успешно закопана поглубже, с достаточным количеством подробностей можно найти в материале «Аномальные факты и структуры» и в прилегающих к нему текстах «Книги новостей».

Здесь же представляется более полезным разобраться не с тем, КАК именно это было сделано, а ПОЧЕМУ вообще подобные вещи в современной физике происходят. Потому что понимание общей ситуации позволяет намного эффективнее выделять важнейшие узлы этой конструкции, а значит – и понимать в целом «структуру обмана». Когда же эта структура постигнута, то далее вполне ясными становятся и трюки фокусов, и все прочее. Вроде того, сколь тесные взаимосвязи действительно существуют между симметриями микромира, вихрями Декарта, физикой пылевой плазмы и топологией космоса. И почему во всем этом так важен додекаэдр.

Для связности изложения вполне логично оттолкнуться от чего-нибудь такого, что уже упоминалось выше. Например, от цитаты из Дэвида Спергела, примерно такими словами описавшего картину мира и космологии, выстроенную достижениями современной науки:

Все, что есть в мире, появилось из ничего в результате Большого Взрыва и с тех пор разлетается все быстрее в разные стороны. Из-за чего на крупнейших масштабах распределение материи в пространстве почти однородно, а геометрия пространства является плоской, как у Евклида…

Если анализировать этот текст «с другой стороны» (то есть, если ухватиться за структуру додекаэдра, выявленную сразу несколькими группами исследователей в структуре космоса), то уже на самых первых этапах анализа вполне понятны такие вещи. (а) Что геометрия замкнутого пространства определенно НЕ является просто плоской по Евклиду. И (б), что распределение материи в додекаэдрическом пространстве НЕ является однородным, откуда и происходят в своей массе известные аномалии на карте неба.

Если же последовательно развивать эти идеи и дальше, то рано или поздно придется сделать и следующие выводы. (в) Что компактная вселенная НЕ разлетается все быстрее в разные стороны, а лишь представляется нам таковой из-за особенностей (наведенной) метрики пространства-времени. И что более адекватная картина мира выглядит как чередующиеся циклы равномерного расширения-сжатия вселенной. Или, иначе говоря, что (г) мир НЕ возник  в результате большого взрыва, а пребывает в состоянии регулярных осцилляций…

Отсюда само собой все выходит так, что практически каждый из ключевых аспектов доминирующей «стандартной» космологической модели НЕ сопрягается с концепцией додекаэдрического пространства Пуанкаре. А ведь все научное сообщество, которое десятилетиями выстраивало нынешнюю модель, – это такие же живые люди, как и все остальные. Не только с карьерой и репутацией, но и со своими семьями, которые надо кормить, детьми, которых надо пристраивать, кредитами на машину, закладными и долгами ипотеки, которые надо оплачивать. В таких условиях очень мало кто способен встать и честно заявить, что все, над чем шла работа – это на самом деле тупик, путь в никуда…  Тривиально-бытовая психология обмана, так сказать.

Но есть тут, однако, и скрытый, куда более мощный и замысловатый аспект, непосредственно связанный с тайными механизмами управления нашим обществом. Наглядно и доходчиво продемонстрировать его лучше с картинками.

Вот так, скажем, в обзоре Вадима Цытовича выглядят два существенно разных варианта для распределения материи в условиях пылевой плазмы. Один вариант, что слева, – это равномерное распределение пыли в условиях земной тяжести. А второй вариант – центральная и правая картинки – это неравномерное распределение в условиях камеры, находящейся в космосе, где самопроизвольно образуются вихри с пустотами-войдами в ядрах и уплотнениями по краям.

Для сопоставления напомним, что Стандартная модель космологии убеждает нас в равномерном распределении материи в космическом пространстве (пылевой аналог слева). А вот Рене Декарт в свое время (XVII век) изображал структуру строения космоса следующим образом:

Если же мы рассмотрим одну из современных карт неба, отображающих распределение крупномасштабных образований (филаментов-суперкластеров галактик и межгалактических войдов), то довольно сложно не заметить, что эта картинка куда больше похожа на декартовы видения и вихри пылевой плазмы, нежели на теоретические предсказания астрофизиков.

Ну и, наконец, когда доходит очередь до иллюстраций того, каким образом художники изображают на плоскости концепцию 4-мерного додекаэдрического пространства Пуанкаре, суть и наглость «космологической подмены» проступают во всем своем неприличном масштабе.

Конечно же, предъявление подобных картинок никому, никогда и ничего в науке не доказывает. Но, во-первых, этого уже вполне достаточно для веских подозрений, что народ тут очень сильно дурят. А во-вторых, это направляет общий ход рассуждений об устройстве природы в куда более конструктивное и плодотворное русло, нежели изначально абсурдная в своей сути идея «большого взрыва».

Ни один человек – будь он вооружен формулами или без оных – не в силах убедительно продемонстрировать, каким образом невообразимо гигантский термоядерный взрыв способен породить всю ту сложность и красоту мира, которую мы наблюдаем вокруг. Или хотя бы лишь одну живую клетку. Да еще в замкнутой вселенной, где по всеобщему согласию физиков должен царить второй закон термодинамики, с течением времени приводящий систему ко все большей степени неупорядоченности.

А вот ячеистая форма космоса, напротив, указывает на то, что мы определенно наблюдаем во вселенной процессы самоорганизации. Причем процессы эти идут постоянно и – словно в голограмме – на всех масштабах, от космологических до микроскопических, порождают фрактальные самоподобные формы. А самоорганизация, как мы уже знаем, практически наверняка свидетельствует о том, что наблюдаемая нами вселенная – это открытая диссипативная система.

То есть система, получающая энергию откуда-то еще и рассеивающая ее вокруг, в процессах формирования разнообразных структур – достигающих любого уровня сложности, но собранных на основе однотипных и достаточно простых элементов… И тогда уже становится понятнее, что ячеистая структура космоса вовсе не случайно напоминает строение многоклеточного биологического организма. Или, если угодно, строение человеческого мозга…

И вот эти ключевые идеи – о пронизывающих всю природу принципах самоорганизации и о единстве тела-разума вселенной – проникают чрезвычайно тяжело не только в руководящие слои нашей науки, но и вообще в массовое сознание общества. Потому что каждому человеку фактически с рождения вдалбливают нечто в корне иное (что природе НЕ свойственно): иерархические принципы управления и безусловное главенство вышестоящих инстанций.

НАШ ЧЕЛОВЕК В ПРИНСТОНЕ

Хотя научная иерархия – как и всякая церковь (пусть даже «посюсторонняя») – немало сил кладет на то, чтобы яростно бороться со всевозможными ересями в своих рядах, исходный дух свободомыслия, к счастью, все еще здесь сохраняется и по-прежнему силен. Причем не только среди молодых и нахальных новичков, но и в рядах вполне уже зрелых и заслуженных авторитетов. Об одном из таких героев здесь надо рассказать непременно.

Известный математик Владимир Воеводский в следующем году отметит свой 50-летний юбилей. И этот немалый для человеческой жизни срок у него ровно пополам поделился так, что одна – первая – половина прожитых лет приходится на СССР, а вторая – на Соединенные Штаты Америки. Для великого числа советских-российских ученых, к сожалению, подобный переезд стал типичным эпизодом научной биографии. Но это, что называется, общая специфика нашего государства.

Что же сильно выделяет Воеводского не только среди отечественного физико-математического сообщества, но и в мировом, так сказать, масштабе – так это, для начала, ученая степень Ph.D. и множество высших научных наград, заслуженно полученных человеком, у которого в принципе нет диплома о высшем образовании… Причем это лишь один, сугубо формальный, в общем-то, казус, вызванный особым историческим моментом – развал СССР, – на который пришлось у Воеводского не сложившееся окончание учебы в Московском государственном университете.

Но есть в биографии математика и другой – куда более глубокий и мистический – момент, делающий его место в современной науке совершенно особенным. Абсолютно без всякого преувеличения можно говорить, что Владимиром Воеводским уже запущены такие процессы, которые способны в корне преобразовать основы не только всей математики, но также и физики, и других естественных наук. А значит, в конечном счете, и всей науки этой планеты в целом.

Если обосновывать столь сильный тезис, опять-таки, чисто формально, то лауреат Медали Филдса (высшая среди математиков награда) и профессор Принстонского Института передовых исследований Владимир Воеводский является родоначальником и ключевой фигурой совершенно нового в науке направления, носящего название «унивалентные основания математики». Данное направление уже имеет значительную и постоянно нарастающую поддержку в математическом сообществе, но чтобы и всем остальным стало понятнее, почему это очень важно, разъяснения потребуется выстроить с хотя бы краткой предысторией.

Суть же интриги здесь такова, что к концу 1990-х годов Воеводскому полностью расхотелось заниматься сугубо абстрактной чистой математикой – областью, где он уже  достиг бесспорно выдающихся результатов и мирового признания. С одной стороны, ученому стало отчетливо ясно, что сложность математических построений достигла таких глубин, где даже узкие специалисты зачастую не в силах увидеть ошибки в доказательствах коллег. А значит, в их математике, или «самой точной из всех» науке наступила эпоха накопления ошибок… Что ни к чему хорошему заведомо привести не сможет.

С другой же стороны, ученому-математику столь высокого уровня стала претить «стерильность» чистой науки, абсолютно никак не связанной с прикладными задачами. А потому весь свой опыт и знания он решил приложить к решению какой-нибудь действительно достойной и важной для всех реальной задачи. Тем более, что Воеводский не только родился и вырос в семье ученых, где всегда активно интересовались самыми разными областями науки, но и сам он весьма неплохо для неспециалиста ориентировался в широком спектре дисциплин – от физики и химии до геологии и палеонтологии.

При поисках направления для собственных серьезных исследований, однако, ученый быстро выявил серьезнейшую, принципиального характера проблему всей науки в целом. Как математик-профессионал, Воеводский очень чувствителен к строгости логики и аргументов в доказательствах. А потому во всех «цельных» естественно-научных картинах мира, выстраиваемых жрецами ортодоксальной науки, он практически сразу видит нестыкующиеся фрагменты, которые пытаются скреплять очень слабыми и неубедительными аргументами, притянутыми даже не логикой, а что называется за уши.

Настоящим специалистам обычно известно про эти вопиющие нестыковки, их немало и в физике, и в химии, и во всех прочих областях, особенно в биологии. Но общепринятая в науке практика сводится, по меткому выражению Ричарда Фейнмана, к заметанию подобных вещей под ковер.  Если же пользоваться другой терминологией, то «эпоха накопления ошибок», начало которой Воеводский недавно заметил в математике, во всех прочих – менее строгих – науках началась уже очень и очень давно. Но при этом все делают вид, что ничего страшного не происходит…

Постигал всю эту ситуацию Воеводский очень и очень непросто – методом долгих поисков, проб и ошибок, несколько лет потратив на абсолютно безуспешную борьбу со сложнейшей задачей из области генетики популяций. Ну а в конечном итоге – когда на него снизошла-таки идея о действительно грандиозной, важной для всех и строго решаемой задаче – математик пережил глубочайший психологический кризис, чуть было вообще не выбивший его из научной работы.

В буквальном смысле спасительным для ученого стал возврат к занятиям чистой математикой, а главным результатом этого возвращения и стало рождение «унивалентных оснований» математической науки. Дабы в общих чертах стало понятнее, о чем тут идет речь, надо напомнить, что вся строгость и прочность фундамента математики сегодня выводится на основе логики и теории множеств.

Однако для современного уровня математических конструкций это далеко не лучший фундамент. По той хотя бы причине, что теория множеств очень плохо формализуется под вычислительные возможности компьютеров. А значит, важнейшая часть нынешней суперсложной науки – проверка верности доказательств – не перекладывается очевидным образом на компьютеры, сама природа которых должна облегчать человеку подобные трудоемкие задачи…

Ну а Владимир Воеводский – опираясь на прошлые свои большие достижения в демонстрации эквивалентности (или дуальности) задач из весьма разных прежде областей алгебры и топологии – сумел строго показать, что «его» понятие эквивалентности можно успешно развивать и на другие области математики. И в первую очередь – на задачи логики и компьютерного программирования.

Иначе говоря, появился (точнее, был сильно усовершенствован) особый язык программирования, позволяющий строго и формально не только переводить важные равенства и соотношения из одних областей математики в совершенно другие, где их обсчитывать значительно легче (демонстрировать эквивалентность никак не связанных прежде уравнений), но и полностью автоматизировать на этой базе тяжелейшую работу по проверке верности доказательств.

Понятно, наверное, что этот новый подход отчетливо сулит большие успехи в объединении множества разнообразных областей математики, прежде казавшихся отдельными материками. А также «подчистку» ошибок и корректное объединение в важных разделах теоретической физики, коль скоро все фундаментальные основания этой науки лежат в математике. Ну а отсюда, ясное дело, открываются и блестящие перспективы для сведения знаний о природе в цельную –  и теперь уже строго обоснованную – картину единства…

Все это выглядит действительно очень интересно и замечательно, об унивалентных основаниях математики уже можно прочесть в  энциклопедиях, книгах и журналах – но это всегда будет лишь только одна половина картины. Потому что о другой, ничуть не менее важной, половине этой истории научные и научно-популярные издания не пишут ни слова. По крайней мере, пока не пишут.

И причина тому вполне объяснима.

На основе очень мощного личного опыта, полученного в период психологического кризиса, Владимир Воеводский постиг, что вся наша наука упорно пытается выстраивать такую картину реальности, в которой напрочь отсутствует чрезвычайно важная часть – другая, обычно незримая для нас сторона вселенной. Причем это такая часть, которая вся пронизана разумными существами, и эти иные формы сознания активно и постоянно взаимодействуют с миром нашим, влияя как на людей, так и на животных, и на все прочее в природе.

Иначе говоря, Воеводский очень отчетливо увидел, прочувствовал и осознал, что творцы так называемой «научной картины мира» пытаются делать вид, будто для постижения природы решают важные уравнения, хотя в действительности ученые и понятия не имеют, к чему тут вообще надо приравнивать выводимые формулы и законы. Или же, если пользоваться лексикой его коллеги и единомышленника, математика Романа Михайлова, по сути дела, Воеводскому открылся весь тот «метафизический лохотрон», которым наука обманывает и саму себя, и все прочее общество.

Именно Михайлову, собственно говоря, и принадлежит вынесенная в самое начало цитата о полезности изучения «структуры обмана». Мошенники и фокусники – это именно те люди, которые с древнейших времен освоили и оттачивают психо-технологии того, как эффективно морочить людям голову. Зная эти трюки, намного легче понять, какие именно моменты в науке подталкивают ученых к заблуждениям и самообману.

Самое же главное, что известный и влиятельный ученый Владимир Воеводский весьма решительно настроен положить этому всеобщему заблуждению конец. И ныне – помимо основной работы – размышляет над тем, каким образом можно было бы начать аккуратно встраивать принципиально недостающую, но столь же активную часть мира в важнейшие уравнения и теории науки.

Понятно, что это чрезвычайно непростая задача – коль скоро другая, невидимая часть вселенной напрямую практически не регистрируется нашими приборами. Но хорошо известно, что подобными проблемами неортодоксальные ученые занимаются очень давно, еще с XIX века, вот только качество и уровень достоверности их результатов никогда не удавалось довести до бесспорной убедительности.

По мнению Воеводского, на сегодняшний день наиболее перспективным путем для прогресса здесь представляется изучение феномена синхроний: массовая и аккуратная регистрация по времени необычно частых совпадений, большой набор подобающей статистики, грамотная математическая обработка результатов. В технические подробности программы, впрочем, лучше не вдаваться, поскольку здесь еще остается много такого, над чем предстоит всерьез подумать…

ДРАКА ЗАКОНЧИТСЯ ОБЪЕДИНЕНИЕМ…

По мере того, как наука понемногу приближается к повороту, за которым открывается новая, куда более обширная и глубокая картина мира, становится понятнее и чрезвычайно широкий диапазон смыслов для универсального термина «синхронии».

В качестве наглядного примера того, как работают подобные незримые механизмы в точных науках, скажем, представляется интересным статистический анализ заголовков статей в библиотеке препринтов arXiv.org – на предмет появления тех или иных ключевых слов.

В частности, недавно этот метод весьма неплохо сработал для физика Джона Прескилла, когда он – неожиданно для самого себя и для всех коллег по научному сообществу – выявил совершенно очевидный и необъяснимый рост синхронного интереса к феномену квантовой сцепленности во множестве разных областей физических исследований (подробности см. ТУТ).

Но математическая статистика, как известно, работает лишь с достаточно большим количеством испытаний. В особо же интересном для нас случае со словом «dodecahedron» (которое в заголовках проявилось, по сути, всего лишь один раз) пока что никакой статистики нет даже близко. Чуть-чуть получше дела обстоят с прилагательным «додекаэдрический» (общая сумма употреблений – 25 раз за весь период наблюдений, регулярное появление термина – начиная с 2003 года), но и тут пока что отмечается от силы 3-4 статьи в год… Процесс только-только начинается, иначе говоря.

Отсюда, видимо, уже понятно, что для работы твердых математических методов анализа и убеждения подходит далеко не каждый из выявляемых терминов-архетипов. Но помимо математического инструментария, в работе психологов, криминалистов и детективов имеются и совершенно другие профессиональные методы. Например, можно весьма содержательно понаблюдать, как мысли больших ученых, художников и писателей то и дело сами собой  возвращаются к важным архетипическим образам, структурирующим нашу жизнь.

Вот, для примера, как выглядит недавняя запись в Твиттере (https://twitter.com/FrankWilczek/status/577108002420850688) Фрэнка Вильчека от 15 марта 2015 года. Поместив репродукцию знаменитой картины Сальвадора Дали, написанной в период «ядерного мистицизма» художника и композиционно встроенной в «квазисферу из пятиугольников», Вильчек туманно написал об этом так:

«Тайная вечеря Дали, как и вселенная Платона, происходит внутри додекаэдра. Что до меня, то я бы предпочел дуальный к нему икосаэдр»…

Цифровым кодом икосаэдра является число 20 (многогранник образуют двадцать одинаковых равносторонних треугольников), аналогично, код додекаэдра – число 12. (В мире «книги новостей») Как следствие вихревых – по Декарту – процессов самоорганизации в природе, два этих дуальных многогранника образуют базовую структуру двухслойной сферы вселенной. А два числа-кода многогранников складываются в последовательность 2012 – то есть год, со страхом ожидавшийся суеверными людьми как «конец света» (или конец большого старого и начало большого нового цикла истории, согласно календарю майя).

А также, среди всякого разного прочего, 2012 – это год, в который Фрэнк Вильчек подарил людям свое новое большое открытие – одномерный спиральный кристалл во времени. Важность необычной идеи ученый ощутил, что называется, всем своим естеством (пробило аж на уровне спинного мозга). Однако в сообществе ученых, не говоря уже о широкой публике, оценить блестящее открытие по достоинству – как материальную основу мира сознания вселенной – пока что не сумели абсолютно.

В этапный год 2012 наверняка произошло еще много чего важного и судьбоносного для нашей истории: может, кто-то из мудрых и знаменитых родился в очередной раз; может, книги или фильмы какие вышли, ожидающие признания в будущем. Время покажет.

Но уже сегодня абсолютно ясно, что именно в 2012 произошла публикация в высшей степени необычного интервью с математиком Владимиром Воеводским. Где серьезный ученый мирового уровня впервые в истории науки, возможно, максимально честно рассказал о своих регулярных и крайне непростых «контактах атеиста с потусторонним миром». Прекрасно зная, конечно же, что ортодоксальная психиатрия тут же заочно причислит его к своей клиентуре, а туча обывателей станет ухмыляться и гоготать, выразительно покручивая пальцем у виска.

(Строго говоря, в истории уже бывали подобные случаи с учеными-верующими, вроде Сведенборга, а сам Воеводский в момент первого «контакта» относил себя не к атеистам, а скорее к агностикам. Но это все несущественные нюансы, поскольку важна беспрецедентность сюжета именно для современной науки.)

В этом уникальном интервью, помимо прочего, было и про то, как чуть ранее (в 2010) в Петербурге проходила конференция, посвященная общенаучным вопросам и проблемам, и где одним из докладчиков был знаменитый ученый, филдсовский лауреат Владимир Воеводский. Сказавший в своем выступлении такие вот неожиданные для многих коллег вещи:

«То, что мы сейчас называем кризисом российской науки, не есть кризис только российской науки. Присутствует кризис мировой науки. Реальный прогресс будет состоять в очень серьезной драке науки с религией, которая закончится их объединением. И не надо мне бить морду.»

Для людей, понимающих под «религией» походы в храм по воскресеньям, осенение себя крестным знамением по любому поводу и разучивание стандартных молитв на разные случаи жизни, наверняка осталось неясным, что тут имел в виду уважаемый математик.

Но вот для тех образованных и думающих людей, кто всерьез и непосредственно на себе знакомился с мистическими технологиями познания мира (очищение мыслей и организма, практикование медитации и концентрации сознания), на сегодняшний день уже достаточно очевидны две вещи.

Во-первых, мистический путь религии реально способен одарять интуицию ученых замечательными свежими идеями и открывать им новые, прежде скрытые взаимосвязи в науке. Во-вторых же, физике-математике (и даже биологии) уже определенно есть что поведать религиозным инстанциям об устройстве иной, невидимой части мира. Мира духа и сознания, как это обычно называют.

И многим традиционным религиозным институтам вряд ли сразу понравится то, что расскажет им про «их» незримый мир наука. Но весь мир в целом – со всеми своими частями – принадлежит в равной степени как истово верующим или колеблющимся, так и абсолютно убежденным атеистам. И за каждой из сторон имеется своя убедительная правда. Вполне возможно, что серьезные предстоящие споры на данном поле и впрямь можно будет называть «дракой».

Однако всем нам  жить с этими новыми знаниями по-любому предстоит вместе. А потому грядущего объединения науки и религии действительно не миновать, как тут ни крути.

Какими бы трюками-обманами этот момент ни пытались отодвигать манипуляторы и иллюзионисты нашего метафизического лохотрона…

( Продолжение следует )

* * *

Дополнительное чтение в тему:

«То самое» интервью с Владимиром Воеводским (в Живом Журнале Романа Михайлова) Часть 1; Часть 2.

О трудной и загадочной судьбе, выпавшей в науке на долю одного геометрического объекта: «Загадки додекаэдра».

О крайне необычной физике пылевой плазмы и других проявлениях структуры ДНК в природе: «Эволюция спиралей».

О несостоявшемся возвращении эфира в физику в середине 1950-х годов: «Бунт ученого», Раздел «Дирак неизвестный».

О том, как в середине 2000-х годов «закрывали» открытие додекаэдрической структуры в строении вселенной: «Аномальные факты и структуры».

О том, где можно найти богатейший и хорошо задокументированный материал для статистического выявления синхроний: «Фракталы истории».

Астрофизик Фред Хойл — как знаменитый предшественник Владимира Воеводского в «наведении мостов между мирами»: «Плутархиада», «Великий инакомыслящий».

О том, сколь много неожиданного еще предстоит узнать науке даже из давно опубликованных статей: «Сцепленность как суть».